Неточные совпадения
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под
кресло бабушки, чем выходить из-за него, как было отказаться? — я
встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то рука в белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что делать с своими ногами.
Княжна молча
встала с
кресла и первая вышла
из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от стола обложенное подушками, также заветное,
кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила себе меду в чашку (она находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
Другой студент, плотненький, розовощекий, гладко причесанный, сидел в
кресле, поджав под себя коротенькую ножку, он казался распаренным, как будто только что пришел
из бани. Не
вставая, он лениво протянул Самгину пухлую детскую ручку и вздохнул...
Она сделала движение,
встала, прошлась по комнате, оглядывая стены, портреты, глядя далеко в анфиладу комнат и как будто не видя выхода
из этого положения, и с нетерпением села в
кресло.
Тут, по счастью, я вспомнил, что в Париже, в нашем посольстве, объявляя Сазонову приказ государя возвратиться в Россию, секретарь
встал, и Сазонов, ничего не подозревая, тоже
встал, а секретарь это делал
из глубокого чувства долга, требующего, чтоб верноподданный держал спину на ногах и несколько согбенную голову, внимая монаршую волю. А потому, по мере того как консул
вставал, я глубже и покойнее усаживался в
креслах и, желая, чтоб он это заметил, сказал ему, кивая головой...
Вот она
встала и озирается. Еще рано, но окна уж побелели, и весеннее солнце не замедлило позолотить их. Рядом с ее
креслом сидит Паша и дремлет; несколько поодаль догорает сальный огарок, и желтое пламя чуть-чуть выделяется
из утренних сумерек. Ей становится страшно; она протягивает руку, чтобы разбудить Пашу, хочет крикнуть — и в изнеможении падает…
Он
встал, он приподнял ее
из кресел и крепко-крепко прижал ее к сердцу.
Просмотрев составленную камер-юнкером бумагу, он
встал с своего
кресла, и здесь следовало бы описать его наружность, но, ей-богу, во всей фигуре управляющего не было ничего особенного, и он отчасти походил на сенаторского правителя Звездкина, так как подобно тому происходил
из духовного звания, с таким лишь различием, что тот был петербуржец, а сей правитель дел — москвич и, в силу московских обычаев, хотя и был выбрит, но не совсем чисто; бакенбарды имел далеко не так тщательно расчесанные, какими они были у Звездкина; об ленте сей правитель дел, кажется, еще и не помышлял и имел только Владимира на шее, который он носил не на белье, а на атласном жилете, доверху застегнутом.
Ежов порылся в груде газет, вырвал
из нее лист и, взяв его в обе руки,
встал перед Фомой, широко расставив ноги, а Фома развалился в
кресле с продавленным сиденьем и слушал, улыбаясь.
Нестор Игнатьич очень серьезно встревожился. Он на четвертый день вскочил с рассветом и сел за работу. Повесть сначала не вязалась, но он сделал над собой усилие и работа пошла удачно. Он писал, не
вставая, весь день и далеко за полночь, а перед утром заснул в
кресле, и Дора тотчас же выделилась
из серого предрассветного полумрака, прошла своей неслышной поступью, и поцеловав Долинского в лоб, сказала: умник, умник—работай.
И она у него, эта его рожа страшная, точно, сама зажила, только, припалившись еще немножечко, будто почернее стала, но пить он не перестал, а только все осведомлялся, когда княгиня
встанет, и как узнал, что бабинька велела на балкон в голубой гостиной двери отворить, то он под этот день немножко вытрезвился и в печи мылся. А как княгиня сели на балконе в
кресло, чтобы воздухом подышать, он прополз в большой сиреневый куст и оттуда,
из самой середины, начал их, как перепел, кликать.
— Благодарю вас покорно! — отвечал тот, и ему низко кланяясь; а потом хотел было сесть на одно
из кресел, в котором, впрочем, вряд ли бы и уместился, но в это время поспешила
встать с дивана Домна Осиповна.
— Вы должны выйти вон! Сейчас вон! — вскрикнула, вся побагровев, старушка и, быстро отодвинув свое
кресло,
встала из-за стола.
Бабушка была
из крупной породы, и хотя и не
вставала с
кресел, но предчувствовалось, глядя на нее, что она весьма высокого роста.
Пробило наконец шесть часов утра. Вельчанинов очнулся, оделся и пошел к Павлу Павловичу. Отпирая двери, он не мог понять: для чего он запирал Павла Павловича и зачем не выпустил его тогда же
из дому? К удивлению его, арестант был уже совсем одет; вероятно, нашел как-нибудь случай распутаться. Он сидел в
креслах, но тотчас же
встал, как вошел Вельчанинов. Шляпа была уже у него в руках. Тревожный взгляд его, как бы спеша, проговорил...
Гайер(еще более раздраженным голосом). Я знаю-с… Я вот его предъявлю к господину Дарьялову; а теперь говорю: не хочу быть директором больше, и вот вам акции и бумаги все! (Пихает лежащие на столе бумаги и акции.) Я ухожу! (
Встает с
кресел и садится на одном
из стульев в рядах акционеров.)
Алеша взял конопляное зерно, завернул в бумажку и положил в карман, обещаясь быть молчаливым и скромным. Король после того
встал с
кресел и тем же порядком вышел
из залы, приказав прежде министру угостить Алешу как можно лучше.
После обеда, в котором денщик Голембик показывал свое кулинарное искусство, пан грабя Слопчицький, развалясь в
кресле и ковыряя в зубах с таким сибаритским видом, как будто он только что
встал из-за Лукуллового пиршества, снова завел с поручиком разговор насчет прелестной вдовушки.
После взаимных приветствий, между разговором, Воронцов объявил Разумовскому истинную причину своего приезда; последний потребовал проект указа, пробежал его глазами,
встал тихо с своих
кресел, медленно подошел к комоду, на котором стоял ларец черного дерева, окованный серебром и выложенный перламутром, отыскал в комоде ключ, отпер им ларец и
из потаенного ящика вынул бумаги, обвитые в розовый атлас, развернул их, атлас спрятал обратно в ящик, а бумаги начал читать с благоговейным вниманием.
Павла Захаровна
встала с
кресла в несколько приемов и, ковыляя на левую ногу, прошлась по комнате взад и вперед, потом постояла перед зеркалом, немножко расчесала взбившиеся курчавые волосы и взяла
из угла около большой изразцовой печи палку, с которой не расставалась вне своей комнаты.
Вдоль поперечного прохода в
кресла под амфитеатром уже
встали в ряд: дежурный жандармский офицер, частный, два квартальных, два-три не дежурных капельдинера в штатском, старичок
из кассы, чиновник конторы и их знакомые, еще несколько неизвестного звания людей, всегда проникающих в этот служебный ряд.
Из-за портьеры выглянуло сначала лицо. Тася узнала Грушеву,
встала с
кресла и покраснела.
Окончив все дело, ересиарх
встал с
кресел, кивнул баронессе и, принятый под руку усердным монахом, сопровождаемый дипломаткою до террасы, опять встреченный на дворе уважением многочисленных челядинцев, вышел
из ворот Гельмета.
Он
встал, подошел к окну,
из которого видны часть сада и большой дом, распахнул его и бросился в стоявшее около него
кресло.
Все гости уже
встали из-за стола, отяжелевшие от изобилия вин и яств, они посели и полегли в разных позах на диванах, кушетках и
креслах, кто дремля, кто болтая всякий вздор, кто закурив сигару.
Граф Казимир
встал с
кресла и, шатаясь, вышел
из кабинета всеведующего иезуита.
Маша и Костя послушно
встали. Императрица поднялась с
кресла и, подарив их обворожительной улыбкой, медленно вышла
из комнаты. Молодые люди остались одни и молча, как очарованные, глядели друг на друга.
При появлении каждой посторонней ливреи, бравый швейцар
вставал со своего
кресла, произносил лаконичное: «не принимают», и с достоинством брал
из рук возвратившегося к нему лакея визитную карточку.
И теперь он тоже резко
встал из-за стола, порывисто отбросил ногою прочь свое
кресло и велел как можно скорее подать открытую пролетку.
На другой день его повели в суд. В помещении суда, где он уже бывал несколько раз, его не стали допрашивать. Но один
из судей, не глядя на него,
встал с своего
кресла,
встали и другие, и, держа в руках бумагу, стал читать громким, ненатурально невыразительным голосом.